Читаем без скачивания Не говори «бонжур» в Париже - Ирина Линер

От квартиры, где мы остановились, до кладбища идти недалеко, минут двадцать всего. Шли через площадь Бастилии – очень значимое место, здесь всегда происходит что-нибудь интересное. В последнюю поездку, например, в кафе напротив Июльской колонны цыганка у меня телефон украла.

Ольга рассказала, как французы на днях чудили, когда День Взятия Бастилии и победу в чемпионате мира по футболу праздновали… Так я в который раз порадовалась, что меня тут не было! Оля подозревает, что железный забор вокруг Колонны поставили вовсе не из-за ремонтных работ, а из-за придурков, которые на нее залезть норовили. Делать это было, естественно, нельзя, но полицейские нервно курили в сторонке и не препятствовали. Чисто обезьяны эти французы, так высоко карабкались, что смотреть на них страшно было! И все пили.

Кстати, колонна никакого отношения к Бастилии не имеет, ее воздвигли в честь Июльской революции 1830 года, которая сделала Францию буржуазной страной. Ничего об этом не помню! Я про уроки истории в школе.

Про взятие Бастилии я тоже помню не очень хорошо, но мне точно было жалко, что такое старинное здание разрушили. Вроде как разгневанная толпа налетела на стены тюрьмы и разнесла ее на мелкие камушки, не оставив даже фундамента. Взрыв такой ярости произошел из-за возмущения по поводу невыносимых условий содержания узников.

Оказывается, ничего подобного не было. Заключенных на тот момент в Бастилии было всего семеро. Восьмого за день до штурма перевели в другую тюрьму. Это был знаменитый родоначальник садима и известный писатель маркиз де Сад! Остальные – это четверо фальшивомонетчиков, двое сумасшедших и один молодой аристократ, который достал своего отца некрасивыми историями с девушками, и тот «отдал» лоботряса в тюрьму на перевоспитание.

Охранял Бастилию гарнизон из восьмидесяти инвалидов и тридцати двух швейцарских наемников. Инвалиды в данном случае – это не обязательно увечные. Так во Франции называли тех ветеранов, которые по состоянию здоровья или по возрасту не годились для военной службы.

В ночь на 14 июля 1789 года под стенами тюрьмы собралось шестьсот вооруженных человек. Они потребовали сдать оружие и отпустить заключенных по-хорошему. В крепость отправились два парламентера, но не дождавшись результатов переговоров, повстанцы начали стрельбу. К утру крепость капитулировала.

А солидное было здание! Его построили в XIV веке как часть защитных сооружений Парижа. Название и означает «бастион». Бастилия состояла из восьми башен двадцать четыре метра высотой каждая. Попробуй сломай такую! Тюрьмой крепость стала только в XVII веке при кардинале Ришелье. Сидели в ней исключительно аристократы и люди, недовольные правящим режимом. Каждый заключенный имел отдельную меблированную камеру размером минимум четыре метра шестьдесят сантиметров в поперечнике. Содержание было сословным: чем благороднее был преступник, тем он дороже обходился казне.

Бастилия не была такой уж страшной тюрьмой, как об этом пишут в книгах, это литераторы ее так ославили. Здесь никогда не применялись пытки, в подземелье никого не бросали и в клетках к потолку не подвешивали. Даже непонятно, почему именно ее выбрали символом жестокости самодержавия.

Разрушение павшей крепости проводилось вполне профессионально: руками пятисот рабочих под руководством опытного строительного инженера. «Развал» продолжался три года, все камни были проданы как строительный материал. На месте бывшей тюрьмы разбили площадь, в центре поставили табличку: «Здесь танцуют».

При Наполеоне на площади хотели поставить огромный фонтан в виде слона. Строительным материалом должны были послужить пушки, захваченные у испанцев. Задуманное до конца довести не успели. К 1813 году заложили только фундамент, на который поставили гипсовую модель слона в натуральную величину. Потом Наполеона свергли, и людям стало не до фонтана. В романе Виктора Гюго «Отверженные» внутри слона жил Гаврош, а на самом деле – только крысы.

Встречи на Пер-Лашез, или На кладбище бывает всякое

– Вы видели могилу Джима Моррисона? – спросил Тадда старичок из штата Феникс во время кофейной паузы по пути в аббатство Мон-Сен-Мишель.

– Как вам сказать… We were very close.

Близко, мол, были. Сейчас я расскажу, как мы умудрились провести на Пер-Лашез несколько часов и при этом не найти могилу легендарного певца. Сказала бы, что потому что сильно искали, но это не всегда верно.

У центрального входа я обнаружила отсутствие карты. И у входа их не продавали, хотя, по идее, должны. Кончились, может? Но в руках практически у каждого встречного они были, так что не пропадем.

Тадд хотел сначала к Шопену и к Моррисону, а там видно будет. Мне было все равно, я почти все здесь уже видела за исключением разве что крематория. Там, под землей, целый город! В этих катакомбах заблудиться можно и неделю по мраморным коридорам бродить в отчаянии! Это никак не входило в наши планы, поэтому мы лишь на секундочку заглянули в холод подземелья и быстро выбрались наружу.

У входа в крематорий стоял русский батюшка, его окружали заплаканные женщины в платочках. Не знала, что православных тоже кремируют. Хотя, возможно, только отпевали, при кладбище и часовня есть. Печальное место.

Побродив безрезультатно по кладбищенским аллеям, заловили двух англичанок с картой – они шли к Эдит Пиаф. Карта была им без надобности, они даже не обратили внимания, что на ее обратной стороне есть список всех основных захоронений под номерами. Показали им на карте, куда идти, ну, и сами сориентировались более или менее. Но все равно заблудились.

Сели на скамеечку, открыли фляжечку, выпили по наперстку символически. У нас с Ольгой традиция такая – на кладбище пить. Мы когда по кладбищу Монмартра в прошлый раз гуляли, то без фляжечки заколели бы, такая тогда была холодина! Сейчас на контрасте по жаре пригубили. Тадд фигеет от наших традиций, но присоединяется.

И вы не поверите – через минуту мы вышли к Шопену! Он такой мой любимый, и памятник у него светлый и замечательный! Но Шопен – это не мрамор, а музыка.

На кладбище много красивых и необычных памятников. Вот этот лежащий молодой мужчина, например. Вокруг него стояло сразу несколько человек. Подбородок, нос, рука и носок ботинка у надгробия блестели тускленько, а вот там, где причинное место, был невыносимый блеск, просто золотое сияние! За что же это его так? За какие заслуги?

Смотрю в гугл: Виктор Нуар, журналист и пьяница. В возрасте двадцати двух лет был застрелен племянником Наполеона Пьером Бонапартом. Тоже тот еще повеса и бретер! После смерти Виктор стал почему-то объектом эротического поклонения, можно сказать, сексуальным символом. По женщинам покойный бегал не больше других, но скульптор почему-то именно у него